(no subject)

 Старушка, локальная дива, приносит нектар,

Сидит разговорчиво, бусы свои починяя.

Некрепкая дверь имитирует грохот литавр,

И снова чудит на террасе компашка ночная.

Дом любит хозяев – менять, оставаясь таким,

Каким прихотливый жилец его счастливо бросит,

Жонглёр и художник, худой наркоман, пилигрим,

И окна вдыхают, как дым, невесомую осень.

Ты бредишь дорогой, ты сетуешь на рубежи,

К тебе прилетает на день, с голоском Тинкербели,

Нездешняя фея, которой ты будешь чужим,

Неважно, что – мужем, неважно – в костёле, в постели,

За то, что вы души. За то, что Элиза плетёт

Крапивный рукав для спасенья любимого брата.

За то, что мечтается флаг, а выходит платок,

И тот пароход никогда не приходит обратно.

Мой остров, таким диковатым запомню тебя:

Покинутым, ярким, неправильным и угловатым,

Как будто ладонью по кромке твоей проведя,

Награбив добра, удаляюсь довольным пиратом.

Тяжёлая баржа, толкая фонарь в темноту,

Пройдёт под мостами, ландшафту придав напряженье.

И если ещё одну жизнь я с тобой проведу,

Такая же тяжесть останется нам в утешенье.

                                .