(no subject)

Говоришь – абрикосы? Да, тёплые пятна тоски.
Солнце в их кожуре, до абсурда податлива мякоть.
А из косточек делали - помнишь? – свистки
Во дворе, от дворовых обид приучаясь не плакать.

Камень косточки, сердца послушный свисток
Об асфальт натирая, на сбитые пальцы плевали
Простаки, бытия прожигатели всех возрастов,
Обожая безделье при свежекопчёном вокзале.

Мы такими себя воспитали: нарыв на губе,
Локти в корочке кровной, а взгляд понаглее – на случай
Драки с «местными». В самой московской толпе
Хорошо иногда было родственный суржик подслушать.

Кто бы спорил, что местных бояться – в Камброд не ходить.
Кто проспал бы пасхальную речку вокруг Петропавла.
Кто бы знал, что вчера комсомолец, а нынче бандит
Не успеет узнать, что эпоха «неместных» настала.

Время ринулось в сонный, преступно рассеянный рай,
Как тевтонской свиньи беспардонное твёрдое рыло.
То, что раньше казалось – и было – невинной игрой,
Обрело берега и наивных столкнуло с обрыва.

Все неместные нынче. Мы создали – Ершалаим
Под особым, своим, навсегда абрикосовым солнцем.
Ничего не вернётся. Мы вряд ли его отстоим
В этом веке. А впрочем – не жирно ль тевтонцам?