(no subject)

 Из-за бугра, с донбасским чемоданом,

Я слышала Майдан – со стороны,

За ненадёжным Тихим океаном,

Под метроном: спаси и сохрани.

 

Спецхран – воспоминания о детстве:

Песочницы – не хуже лагерей;

С воздушными балконами Одессы

Не вяжется  чудной ярлык – «еврей».

А в городе с кликухою Климента –

Балкон, как Зевс: отломит ком цемента –

И под ноги проворной детворе!

 

Прозрачен был трамвай – начало странствий.

 

И вот, закольцевалась колея:

Еврей – не я, по-прежнему, но – здравствуй,

Чужая Пенсильвания моя.

Здесь хам – похож, под стать любому хаму;

И храм похож, но победней, чем те.

Зато, как там, крута дорога к храму,

И те же звёзды светят в темноте,

Не суетясь и не мешая храпу

Сограждан, присягнувших простоте.

 

Могла б и я – владимирдалем трёкать,

Культуру и науку развивать,

Грабителям без страха и упрёка

Умильно в телевизор подпевать –

Или погибнуть, умереть, уснуть

Под вечный, испокон, вороний клёкот –

Внутри себя, на поле иль в окопах,

Подпортив смрадом русскую весну.

 

Язык мой враг – теперь в буквальном смысле.

 

Виньетка – жанр такого бытия,

Когда, как чайки над водой, зависли

Слова, все числа надвое деля.

Причудливо тасуется колода:

Там двадцать лет, здесь – в прикупе три года,

Но та же масть – валета, короля...

Везде сума и дальняя дорога,

И первое не тяжелей второго,

Ведь и дорога, и сума – своя.

 

Так свойски всё ведёт себя со мною,

Как будто я сама себя веду,

Как будто с чемоданом – ну, сумою –

Пру поперёд судьбы – но в поводу.

А кажется, могла б – и поперёк,

Да старый долг от риска уберёг.